Какой ужас. Вот так просто взять и спереть... Жаль, что за воровство фанфиков пока не штрафуют и не садят.

Это не мой и в правду потому что я полностью скопировала эту песню со словами в скобках у подруги , а она за хотела выложить.Я И ПОНЯТИЯ НЕ ИМЕЛА ЧТО ОН СКОПИРОВАН!ЕСЛИ БЫ Я ЗНАЛА .ТО НЕ ВЫЛОЖИЛА.

Я хотела извенится перед всеми кого обидела. Я поняла каково чувстовать, что у тебя украли твое творение. Я хочу извенится перед всеми, но особено перед тобой Еленая. Ты указал мне правельный путь, и я извеняюсь за свое оскорбление в твой адрес.
Надеюсь вы меня простити.

Я просто поняла, почему вы все так возмущались...Я поняла, что украсть 1)низко и 2)украсть легко, а написать самому труднее. Я решила как бы у меня не получалось, я буду стараться!Ведь это только начало...
И сразу извеняюсь вперед. Как бы сказать... Вот!! Я просто дерзкая и упертая. Вы мне сразу говарите, если я палку перегнула...
Заранее Аригато!!!!!!

Самый густный фанфик((Слава богу, не мой!!!!
Ты — мой смысл жизни. Ты — сама моя жизнь. Я жил для тебя, потому что ты превратила моё жалкое существование в жизнь. Ты — всё, что у меня было. Именно «было», а не «есть». Так же, как ты подарила мне мою жизнь, так же ты её и отняла. Тогда, когда погибли мои родители, я думал, что живу только для мести. Оказалось, я живу для тебя. Тогда, когда я сражался с Шизукой, я думал, что я мщу. Оказалось, я спасаю тебя. Тогда, когда я пил кровь Курана Канаме, я думал, что делаю это, чтобы не пасть до класса Е. Оказалось, я выжил, чтобы жила ты. А когда я сражался Кураном Ридо, я убил его не из-за своей ненависти к вампирам. И не из-за того, что он, пусть и косвенный, убийца моих родителей. Это всё для тебя. Всё, что я делаю – для тебя. Понимаешь? Наверное, догадываешься. Тогда ты должна знать о том, как сильно я тебя ненавижу. Да-да, ненавижу. За то, что живу и делаю для тебя. За то, что играешь моей жизнью. За то, что пренебрегаешь моими чувствами. И за то, что я тебя люблю…
Я до сих пор помню каждый миг, проведённый с тобой. Для меня это очень важно. Не знаю, почему. Просто, мне кажется, что я обязан знать и помнить всё, что нас связывало. От первой до последней встречи. Хотя, последняя встреча ещё впереди. Я не забыл про своё обещание и, знаю, ты тоже. Ты слишком хорошо знаешь меня, чтобы принять его за простую угрозу. Однако ты отреагировала спокойнее, чем я предполагал. Неужели, не воспринимаешь меня всерьёз? Надеешься, что я солгал? Думаешь, раз ты чистокровная, то простой вампир тебя не убьёт? Но я ведь не простой вампир, помимо всего прочего, я – охотник на вампиров. И, главное, один из близнецов-охотников, рождённый в семье, считавшейся одной из сильнейших и древнейших. Я долго тренировался, чтобы стать сильнейшим из охотников, и у меня это получилось. Тогда, десять лет назад, когда ты ушла из Академии Кросс, я был раздавлен. Сильно и морально. Хоть я и старался на людях вести себя так, будто ничего не случилось, то в одиночестве этого не получалось. Депрессия волнами накатывала, стоило мне только оказаться одному. Не хотелось делать ничего. Я тогда даже думал о самоубийстве. И в тот момент, когда я уже поднёс пистолет к виску, в моей голове прокрутилась вся моя жизнь.
По сути, я всегда ставил в смысл жизни убийство. Сначала, в детстве, всех вампиров класса Е. Потом Хио Шизуку, брата, позже, узнав, почему Шизука убила моих родителей, Ридо. После него я хотел убить Курана Канаме, но ты мне не дала. И именно ты стала моей следующей целью. Ты – та, кого я всегда защищал, пытался спасти. Ты – та, кто спасла меня. Ты – моя жертва. Или же ты – та, кто убьёт меня? Замкнутый круг. Ты меня спасла, я тебя спас; либо ты меня убьёшь, либо я тебя убью. Но мне это нравится, а тебе, знаю, нет. Смешно, не правда ли? Раньше я всегда хотел, чтобы ты смеялась и улыбалась, чтобы ты была счастлива. А теперь мне доставляют радость мысли, что ты страдаешь. Мы сильно изменились. Ты в одно мгновенье из любимого человека стала главным врагом. Тогда, когда ты пришла ко мне, стоя за дверью, под прицелом Кровавой Розы, в одной ночнушке, я испытал огромное желание тебя убить. Но, несмотря на всю ненависть, я не мог сделать этого, не предупредив. В тот раз я захотел увидеть, как я тебя убиваю. Как страх, вперемешку с неверием, отражается в твоих глазах. Как жизнь потихоньку, вместе с кровью, покидает твоё тело. Как отчаяние, пропитанное болью, отображается на лице твоего брата. Или мужа? Хотя, одно другому не мешает. Вы, чистокровные, как дикие звери. Кровосмесительные браки у вас в порядке вещей, вы, кажется, так говорили, Куран-семпай? Это ненормально. Впрочем, разве кровососущих тварей можно назвать нормальными?! Неважно. Меня это не интересует. Я сделал свой выбор в пользу охотника на вампиров ещё до рождения. Когда забрал силу Ичиру.
Мой глупый брат, так неосторожно влюбившийся в чистокровную, сделавшего всё для неё и погибшего за неё.
Как и я сам. Я так же попался в твои сети. И именно за это я обещал тебя убить. Ведь я не собираюсь умирать за тебя. Только поэтому моя попытка суицида десять лет назад не удалась. Я ведь держу свои обещания. Сдержу и это. Всего лишь убийство когда-то самого дорогого мне человека, сейчас являвшегося моим врагом №1.
Я убью тебя. Потому что ты – мой смысл жизни. Потому что ты – та, ради кого я живу. И мне всё равно, что хоть я и живу ради тебя, я же тебя и убью. Я тебя ненавижу. За то, что именно ты, чистокровная вампирша, дала мне смысл жизни, которым ты и оказалась. За то, что ты его забрала, когда ушла из Академии. За то, что живу для тебя. И, не смотря не на всё, крохотная частичка моей души продолжает любить тебя.
Ты – как солнце. Взошла и ушла. Оставив после себя только развалины, руины, пепел, осколки, которыми стала моя душа, моё сердце. Только тренировки помогли хоть как-то его склеить. Чтобы убить тебя, мне нужна сила. Чтобы получить силу, нужно тренироваться. И я стал. По пятнадцать часов в сутки. Бесконечная стрельба, фехтование, впоследствии которого я получил ещё одного верного, как Кровавая Роза, друга – серебряную катану, тонкую, изящную, идеальную убийцу. Мне её подарил Учитель на семнадцатилетие.
Сначала он преподавал мне практику, а ректор – теорию. Однако недолго. Сначала Кросс Кайен отказался меня обучать. Он первый почувствовал ту мою тёмную, ужасающую ауру, становящуюся ещё чудовищней при виде или упоминании вампиров. Ему, кажется, было страшно за тебя. Всё-таки он тебе как отец. Он попытался отговорить Ягари Тогу, моего Учителя, от моего дальнейшего обучения. Говорил, что теперь, когда всё немного успокоилось, мне не следует так напрягаться. Но Учитель его не слушал, он видел мой огромный потенциал, увеличившийся после того, как я забрал оставшуюся силу Ичиру. Не хотел терять такой талант. Может, он думал, что ректор боится потерять звание сильнейшего охотника? Невозможно. Все знают, как Кросс его ненавидит. Тогда почему? Неужели, только из-за таланта? Ха, тогда вы ещё глупее, чем я думал, Шишо! Хотя мне это было только на руку.
Я нашёл много друзей и наставников в Гильдии. Сначала я не думал, что будет так легко вписаться в их круг, однако не последнюю роль сыграла моя глубочайшая ненависть к вампирам, которая затмила то, что я сам – вампир. Старое поколение сперва не приняло меня, но и тут огромную роль сыграл мой талант. А ещё мой клан. Семья Кириу была слишком почитаемой, а мои родители слишком уважаемы, чтобы так относиться к их наследнику, пусть он и был вампиром. Ведь я хорошо себя контролировал благодаря крови Курана. И твоей крови тоже. Испив кровь чистокровного, вампир класса Е становится полноправным членом общества вампиров. Так что я могу не опасаться, что моё имя попадёт в чёрный список моих коллег. Да и не стали бы они меня убивать. За эти десять лет слишком сильно я сблизился с каждым из Гильдии. Не раскрываясь никому полностью, я в деталях узнал каждого. Это было сложно. Но выполнимо. Никто здесь не может точно говорить обо мне, а я могу о каждом. Хотя, нет. Всё-таки есть три человека, с которыми я сблизился настолько, что рассказал им всю мою жизнь от начала и до конца. Трое молодых охотников, как и я, потерявших своих родителей. Их убил Ридо, поэтому они меня боготворили, хотя были примерно моего возраста. Это ведь я его убил. И именно эту троицу я хотел взять с собой, чтобы они отвлекли твоего брата/мужа, пока я буду убивать тебя. Они из достаточно сильных семей, отлично натренированные и прекрасно работающие в команде.
Первым из них и самым старшим был Куросаки Акитоши, 22-летний парень, хорошо накаченный, превосходно владеющий катаной. Он был одним из сильнейших охотников после меня. Его сестра, на два года его младше, красивая белокурая девушка, почти ни в чём ему не уступала. Её изящная фигура, как у пантеры, помогала ей в битвах на мечах. Куросаки Саеко была самой ловкой и быстрой охотницей, но, также, после меня. Третий парень, Шихоку Ари, хоть и был ровесником Саеко, выглядел лет на 25-30. Всё из-за внушительной мускулатуры, вечно серьёзного выражения лица и огромного роста.
С этими тремя я за десять долгих лет прошёл огонь, воду, медные трубы всякое прочее. Мне будет жаль, если они умрут в битве со старшим Кураном, но другого выхода нет. У тебя с ним такая сильная связь, что он, даже на другом конце света, почувствует опасность, грозящую тебе. В любом случае, мне остаётся только надеяться, что они выживут. Я ничем не смогу им помочь. Как только Куран почувствует, что его драгоценная жена находится на грани смерти, его ничего не сможет остановить. Даже я, охотник, не уступающий по силе и Кайену Кроссу. А, может, и уступающий. Я никогда с ним не дрался и не знаю предела его силы. А хотелось бы. Однако он больше не возьмётся за меч. Это я узнал, заглянув ему в глаза, тогда, когда бросил ему вызов. Я помню, это вас очень удивило, ректор. Но вы должны были заметить перемены, произошедшие во мне. Я уже не тот Кириу Зеро, которого вы знали. Он умер.
Кириу Зеро умер вместе с Кросс… Нет, не могу. Не могу произнести твоё имя даже в мыслях. Слишком сложно, слишком больно. Слишком давно я в последний раз произносил это имя, чтобы вот так взять и сказать. Для меня это имя – как табу. Спустя два месяца, после того, как ты ушла, это имя не произносилось в моём присутствии. Все понимали, что лучше этого не делать. И правильно понимали. Но ты не беспокойся, когда-нибудь твоё имя будет произнесено. Мною. Скоро. Очень скоро, Кросс, нет, Куран …, это будет в тот день, когда я убью тебя.
Ты умрёшь в тот день, когда умер я. Точнее, когда ты меня убила, выпив моей крови. До последнего момента я надеялся, что это какая-нибудь злая шутка судьбы или Курана. Оказалось, ты сама – Куран. Когда я почувствовал твои клыки на своей шее, я понял, что я – дурак. Идиот. Тупоголовый балбес. Влюбился с вампира! Чистокровного! Что могло быть хуже? Хуже оказалось то, что всю моя жизнь была посвящена тебе. И тогда, когда появилась Куран …, я умер. Потому что умерла та, кого я любил. Та, ради кого я жил. Та, которой я мог простить свою любовь, отдать свою жизнь и которую я бы никогда не смог убить... А вот ты смогла. Ты убила нас двоих, даже не задумываясь над этим. Это больно, но я стерплю. И не такое приходилось терпеть. Однако не прощу. Просто потому, что не умею. Единственная, кого я мог простить, умерла от твоих рук. А ты умрёшь от моих. Надеюсь, тебе будет больно. Я хочу, чтобы ты страдала. Испытала всё, что испытал я. Если бы это было возможно, я бы сделал твою смерть очень мучительной. Хотя я сомневаюсь, что у меня будет на это время. Плевать. Главное – ты умрёшь! Если бы ты знала, как ликует душа от этой мысли и как разрывается сердце. Почему оно разрывается? Моя ненависть сильнее!.. Или нет? Я уже не знаю. Куран … и Кросс … я воспринимаю как двух разных человек, к которым питаю противоречивые чувства. Так почему же она ассоциируется с тобой? Я, наверное, схожу с ума… Неважно. Всё равно я скоро умру. Ещё раз. И опять виновницей будешь ты. Так как и теперь являешься моим смыслом жизни. Я ведь живу, чтобы убить тебя, так? Значит, после твоей смерти я последую за тобой. И мы снова встретимся, на этот раз в Аду. Не отправят же вампиров на небеса? Всё-таки люди считают вампиров нечистью. Даже отпрысками дьявола… Но ты не похожа на дитя дьявола. Как и на ангела. Обычный с виду человек, который человеком должен был родиться. Все остальные ученики Ночного класса имели более яркую внешность. Внешность ангела, за которой скрывается душа демона. Ты не красавица и не была ею, но что-то в тебе меня притягивало. Благодарность, которая переросла в любовь. Красиво звучит, правда?.. И благородно. И очень больно. Больно от мысли, что ты это убила. Мы ведь могли бы быть вместе. Долгие десять лет я мучаюсь от этой боли, живя лишь надеждой, что убью тебя. Ты – солнце, ты – пламя…
Est mollis flamma medullas intere, et tacitum vivit sub pectore vulnus.* И это тоже красиво, не так ли? Латынь… мёртвый язык, который использовали, используют и будут использовать. Он очень притягивает. Не знаю почему, но после твоего ухода я начал изучать разные языки и больше всего полюбил латынь. Когда-то он был очень популярен. Но всё это – мелочи. Я не собираюсь отвлекаться на мелочи. Не буду повторяться о том, что я собираюсь делать, можно провести время более приятно и более полезно. Например, – тренировка…
Тренировки… Единственное, что даёт возможность отвлечься, забыться… Тренировки никогда не подведут, кажется, это сказал Учитель. Я уже и не помню. А надо ли помнить? Все, что я помню, связано только с тобой, остальное – как задний план. Что ж, пускай будет так. Пускай…

* * *
Солнце уже садится, и могу не бояться встретить кого-нибудь из учащихся. Не следует пока знать ректору о моём возвращении в Академию. Позже я сам зайду к нему, а сейчас…
Медленно подхожу к Лунному общежитию. Ворота закрыты, здание выглядит неживым. А когда-то здесь толпились ученицы Дневного класса в ожидании Ночного, что яблоку было негде упасть. Сейчас же в Академии Кросс нет ни одного вампира, – все они ушли вслед за своим президентом. Ну, кроме меня. А о Ночном классе, наверное, ходят легенды, передаваемые каждой ученицей из уст в уста.
Подхожу к воротам. Вдруг вижу — как наяву. Толпы учениц всячески кричат и галдят, а их сдерживаешь ты, такая родная и ещё живая. Ноги непроизвольно делают шаг вперёд, а в голове звучит твой голос: «Эй, Зеро! Ну что ты стоишь? Лучше помоги мне!» Руки тянутся к тебе, в надежде схватить, обнять, прижать… да что угодно! Лишь бы прикоснуться! Твои глаза как всегда пылают огнём, жаждущим творить, созидать или просто действовать. Волосы немного вздымаются от ветра. На лице именно та милая улыбка, за которую я тебя и полюбил. Ты такая маленькая и беззащитная!
Десять лет… какой огромный срок! Как долго я тебя не видел, и вот – ты здесь! Всё тело дрожит от напряжения, сердце бешено стучит, сбившись с ритма. Я боюсь. Боюсь подходить, потому что помню, в тот день, когда ты ушла, я видел это. Этот мираж, эту иллюзию, это виденье, эту галлюцинацию, этот сон, это… Не знаю, что. Но я видел и подошёл. И всё рассыпалось. Сейчас я боюсь делать шаг, боюсь потерять тебя. Ведь больше я тебя не увижу. Лишь твою убийцу. А может, если я буду приходить сюда каждый день, то каждый день буду видеть тебя?
Однако я не успел подумать. Тело инстинктивно тянется к тебе на твой зов. Руки, ноги, губы, сердце. Шаг — ты исчезаешь, словно растворяешься, как дым. Пытаюсь поймать этот дым руками. Ещё шаг – в изумлении оглядываюсь, вокруг ни дыма, ни толпы, ни тебя. Нет! Из глаз хлынули слёзы, впервые за десять лет. Почему? За что? Где ты?
Где, Ю… Ксо!!! Почему даже сейчас я не могу произнести твоё имя? Имя той, кто мне дороже всех?! Дорогая, милая, любимая – только так я могу называть тебя. Имя — табу…
Из глаз выкатилась последняя слеза. Красные глаза устремились вверх, к небу. Могу! Я могу!
— Юки… — беззвучно шепчу одними губами, на большее просто не хватает сил.

* * *
Тихие шаги глухим эхом отдаются в тёмном коридоре, освещаемом лишь тонкими свечами. Задумчиво иду, минуя различные картины и одинаковые двери. Столько времени прошло, а я всё ещё помню это здание – не только здание, всю Академию! – как свои пять пальцев. Наверное, потому, что эти воспоминания связаны с тобой. Перед высохшими глазами мелькают фрагменты детства, и я слегка улыбаюсь, видя твою улыбку. Слёз уже нет, но на сердце мёртвым грузом давит печаль. О том времени, что мы были рядом, когда я тебя почти не ценил.
Наконец останавливаюсь возле одной из многочисленных однообразных дверей. Знаю и помню, что это кабинет ректора. Короткий стук. Секундное молчание. И:
– Войдите, – тихо прошелестел голос за дверью, понявший, кто только что постучал. Усмехаюсь. А у вас хорошая память, ректор! Стопроцентно, что вы узнали меня по стуку! Тихий, короткий, быстрый. Поворачиваю ручку. Дверь чуть скрипнула.
– Здравствуйте, ректор!

* * *
– Зачем тебе это, Зеро? – уже в который раз спросил ректор.
– Я вам уже пятнадцать раз сказал – хочу её увидеть, я очень соскучился! – я слегка скривился. Вот уже двадцать минут как сижу у ректора, а толку-то никакого.
Вообще бы не приходить сюда, но ректор, кажется, единственный, кто знает о твоём местоположении. Да, я пришёл, чтобы узнать о том, где ты сейчас находишься. Когда донельзя удивлённый «папаша» спросил «зачем?», очень захотелось крикнуть «да чтобы убить её нахер! Зачем ещё?». Но я сдержался и с милой улыбкой пояснил, что «моя ненависть к вампирам начинает убивать меня самого, и я хочу увидеть тебя. Ту, кто своей улыбкой отбивал всякую ненависть. А ещё я очень соскучился и хочу наладить дружеские отношения. Я очень соскучился…».
Ложь. Всё ложь. От первой буквы до последнего звука.
Первое – моя ненависть к вампирам делает меня человеком. Именно она должна быть в сердце каждого охотника на вампиров.
Второе – я не хочу видеть тебя. Я хочу видеть только дочь ректора, а не Харуки и Джури.
Третье – единственная, кто отбивал всякое желание ненавидеть – это дочь ректора. Ребёнок чистокровных Куранов вселяет ещё большую ненависть.
Четвёртое – по тебе я ни капли не соскучился. Если бы я не должен был тебя убить, то вообще бы с тобой не встречался.
Пятое – Главе Гильдии охотников на вампиров не нужны дружеские отношения с вампирами. Нужна только взаимная ненависть и желание уничтожить.
Шестое – единственная причина, по которой я прошу сказать, где ты находишься, потому что хочу тебя убить. Вот и всё. А то, что я наплёл ректору – пустые слова. Но как тяжело их было произнести! Однако я справился. Такая мелочь не должна останавливать меня на моём пути.
– Зеро, – немного помолчав, сказал Кросс, – думаю, что я верю тебе.
Я от удивления, шока и радости чуть со стула не свалился. Вот так сюрприз! Неужели он уже сдался? Я-то думал, что несколько дней буду его уговаривать. Вы на самом деле поверили в эту чепуху, ректор?! У вас что, склероз? Разве вы не помните, как я буквально разрывал вампиров класса Е голыми руками, как издевался над ними, лишь бы сделать их смерть более мучительной? Вы забыли, как я клялся, что посвящаю свою жизнь истреблению этих кровососущих тварей? И не говорите, что запамятовали моё обещание, которое я дал при вас, Учителе и ещё паре охотников из Гильдии, что убью тебя! Я до сих пор помню ваши расширившиеся от ужаса глаза и прошептанное «Как ты можешь, Зеро? Я этого никогда не забуду!». А на моё «Помните! И цветочки на могилку носить не забывайте! Ведь кроме вас будет некому. Разве что Куран-семпаю…» вы, крикнув «Ты не Кириу Зеро!», быстро выбежали.
Ты не Кириу Зеро… Что-то подобное вы говорили, когда я вызывал вас на дуэль…
– Зеро! Зеро?! С тобой всё хорошо? Почему ты молчишь? – ректор озабоченно прыгал вокруг стула, на котором я сидел.
– А? Да, всё в порядке, задумался немного, – я рассеянно почесал в затылке. – Я просто вспомнил её глаза, – соврал я, слегка улыбаясь. Ну же, ректор! Повелись на ту мою ложь, поведитесь и на эту!
– Ах вот как! Но скоро вы увидитесь, думаю, будет лучше предупредить её! – сказал он, тоже улыбаясь.
– Нет! Не надо! – крикнул я. Только этого не хватало! Видя недоуменный взгляд бывшего охотника, я попытался успокоиться. – Понимаете, я хотел бы сделать сюрприз и сам объясниться. Просто мне было бы легче самому обо всём ей поведать, – сказал я внешне чуть неуверенно и попытался расслабиться, но внутри всё кипело от напряжения. Кросс Кайен задумался. На несколько минут в кабинете повисла напряжённая тишина. Про себя я молился всем известным мне богам – и японским, и греческим, и скандинавским, и, даже, русским.
– Действительно, лучше будет, если ты сам расскажешь ей, – наконец произнёс он. Ура! Победа! Теперь снаружи я казался серьёзным, а внутри расслабленным и ликующим.
– Огромное спасибо, ректор! – от всего сердца поблагодарил я.
– Надеюсь, вы с ней помиритесь.
– Да, я тоже надеюсь, ректор.
– Не «ректор», а…
– …«папа», я помню, — сказал я, вставая. Кайен опять улыбнулся. – Прощайте, папа!
– Надо говорить не «прощай», а «до свиданья», – чуть строгим голосом сказал Кросс, передавая мне листок, на который он только что записал твой адрес.
Нет, мы больше не увидимся. Это однозначно «прощай», папа.
Папа… Знали бы, что вы делаете, папа! Из-за того, что вы дали мне этот адрес двое ваших детей умрут. Впрочем, ваша дочь уже мертва, а я вас отцом никогда не считал. Не думаю, что вы простите мне того, что я сделаю этой ночью. И себе не простите тоже. Но другого пути у меня нет. Моя месть превыше всего. Она – мой постоянный спутник с момента гибели моих родителей. Я просто не представляю свою жизнь другой. Я живу только для вас двоих и мести. Вот так…
– Прощайте, папа, – едва слышный шёпот потонул в звуке закрываемой двери. – Сегодня первый и последний день, когда я вас так называю… – сказал я, выходя из здания и задумчиво смотря на небо.

* * *
Ты, наверное, знаешь, что я завтра приду. Ведь мы с тобой ещё связаны. Мы всегда чувствовали друг друга, возможно, ты почувствуешь меня и сегодня. Разве нельзя не почувствовать эту ненависть и эту жажду убийств? Они, например, чувствуют и не подходят…
Я обвёл взглядом таверну, в которой с моим приходом установилась мрачная тишина. Эти люди порядочные трусы, начинают дрожать, стоит мне только посмотреть на них! Вообще-то, я и не собирался сюда заходить, но оказалось, что Акитоши, Ари и Рекару чуть задерживаются. Я посмотрел на часы. 21:43. А встретиться с ними я должен в 22:00 на главной площади у фонтана. Хоть расстояние до места встречи было приличным, я мог добраться туда за две–три минуты. Я встал из-за стола, оставил на нём деньги за съеденный ужин и направился в сторону двери. Не представляю, где мне бродить ещё 15 минут, но сидеть здесь нет никакого желания. За спиной послышались облегчённые вздохи.
На улице стояла тёплая погода, поэтому я снял куртку и понёс её в руках. Слегка прохладный ветерок приятно холодил кожу. Поскольку сейчас было уже поздно, народу здесь оказалось немного. Я немного расслабился. Так хорошо… Почти никого нет, никто не шумит, не носится, как постоянно бывает в Гильдии. Тишина и покой. Что ж, скоро я успокоюсь навсегда. Хотя нет, в Аду же нет покоя. Усмешка. Рука скользит к карману брюк. Там лежат два конверта. В одном завещание и последнее обращение к Гильдии. Жаль, что я так и не смог попрощаться с каждым из них. Сейчас почему-то очень захотелось с кем-нибудь из них поговорить, рассказать о себе, наконец, раскрыться перед ними. Я десять лет сдерживал себя, не позволяя никаких слабостей, что теперь, в предпоследний день моей жизни, очень захотелось раскрыться. Поэтому в том же конверте, на одном из листов, я указал шифр для сейфа, в котором лежит множество листов. И на этих ста сорока четырёх листах изложена вся моя жизнь. Моя любовь, моя ненависть, моя месть. Там же, на последнем листе, указана моя цель. Возможно, меня посчитают предателем, так как убийство чистокровного – тяжёлое нарушение. Пускай, мне всё равно. Главное – пусть знают! И неважно зачем. Просто так.
И ректор тоже узнает. Именно ему адресовано второе письмо. В нём я прошу его прочитать сто сорок четыре моих листа. Вы должны это знать, папа…
– Зеро! Это ты?
Удивлённо поворачиваюсь на знакомый голос. Не думал встретить вас, Учитель… Вы даже не изменились за эти годы. Всё тот же плащ, шляпа, винтовка.
– Здравствуйте, Шишо, – сказал я, слегка улыбаясь. – Что вы тут делаете?
– Это я должен спрашивать, не понимаю, что могло привести тебя сюда! А я приехал к ректору, а то давно у него не был, несколько месяцев, кажется, – усмехнулся он. Вдруг его лицо приобрело серьёзное выражение. Догадался… – Подожди! Неужели ты приехал к нему?
– Да. Я ведь не виделся с ним ещё дольше, чем вы, – сильнее улыбаюсь, видя его озадаченное лицо. Однако Ягари Тога уже опытный охотник, поэтому он быстро справляется с удивлением. Быстрее, чем я думал.
– Вот оно что, – задумчиво пробормотал он. – И как?
– Всё прошло хорошо, – я попытался изобразить радостное выражение лица. – И мы нашли с ним общий язык. Извините, но мне, кажется, пора идти, – сказал я, глядя на часы. И тут я кое-что вспомнил. – Учитель, вы не могли бы передать вот это письмо ректору? Я хотел отдать это ему, но забыл. – Я протянул ему конверт, на котором значило «Кроссу Кайену». С другим конвертом было сложнее. Если я скажу «Это вам» или «Передайте это любому члену Гильдии или откройте сами», он заподозрит что-нибудь неладное. Подумав пару секунд, я произнёс: – Это тоже ему.
Учитель молча кивнул, принимая конверты. Ещё раз попрощавшись я пошёл к площади. Вдруг я остановился и крикнул ему:
– Учитель! Передайте папе, что я извиняюсь перед ним за то, что соврал ему, но я должен исполнить своё обещание, данное ей! – и, оставив Ягари недоумевать над произнесёнными фразами, направился к площади.
– Gomen nasai, – и опять беззвучный шёпот. – Gomen nasai…

* * *
Детство очень важно. Всё равно, каким оно было, главное – было. Ведь именно в детстве у человека формируются взгляды на жизнь, характер, появляются первые мечты, друзья и враги. Ещё очень важно помнить всё хорошее и забывать всё плохое. Ведь тяжело жить, когда у тебя в памяти вместо ярких красочных счастливых воспоминаний лишь тёмные неприятные картинки, в которых вновь и вновь переживаешь самые ужасные и унизительные минуты.
Детство должно остаться только самыми приятными днями, неделями, месяцами… Детство – те беззаботные года, когда можешь просто жить, ни о чём не беспокоясь. Детство – время мечтаний. Детство – самое приятное время…

Для Кириу Зеро детство оставило плохие воспоминания. Нет, года в три–четыре он, конечно, был счастлив. Однако детство не ограничивается этим. И в десять, и в одиннадцать, и в двенадцать лет детство всё ещё длится. И эти года – самые неприятные для Зеро. Ведь примерно в это время он узнал о существовании вампиров, успел сблизиться с одной из них, чуть не потерял Учителя, защищая её… И самое страшное – смерть родителей и предательство брата-близнеца.
Зеро ненавидит своё детство и одновременно очень ценит его. Ведь детство – всё, что у него осталось. А в детстве – самые дорогие воспоминания…

* * *
Всю оставшуюся дорогу до площади я никого из знакомых не встретил. Впрочем, никто из моих знакомых, кроме Учителя, здесь не бывает. Но и с Учителем я не думал встречаться. Всё-таки не стоило ему меня видеть. Легче бы перенёс мою смерть.
Однако, в том, что мы встретились, есть и свои плюсы. Не надо мучиться и думать, как мне передать ему и членам Гильдии свои письма. И всё же моя последняя фраза, которую я прокричал, даже не задумываясь, была явно лишней. Несложно догадаться, что я имел в виду, говоря про данное ей обещание. Неважно! Когда я так близко у цели, никто не посмеет меня остановить! Ты слышишь? Никто! Ни этот Куран, ни ректор, ни Гильдия, ни Совет Старейшин!..
Взгляд скользнул листу с твоим адресом.
«Англия, 50 км от Лондона, огромный чёрный особняк. Магической защиты нет, но следует всё же быть осторожным. Она бывает дома почти круглосуточно, у Канаме-куна много дел, поэтому застать его дома можно только вечером. Надеюсь, вы помиритесь!»
С любовью, папа».
Что ж, без Курана будет легче. Может быть, они даже выживут…
Легки на помине…
– Здравствуйте, Учитель! – поздоровались они негласным хором. Вот и меня называют учителем…
Быстро объяснив ситуацию, я настроил магический портал (нагло стырено из "ГП", прошу не кидать тапки за это). Всё-таки лучше так, чем на самолёте или теплоходе. Вообще, тут нет ничего сложного. Просто эта вещица была очень редкой, и в нее надо было вливать какое-то количество энергии. Не много, но сложно. Нужно хорошо сконцентрироваться. А потом только представь то место, куда тебе надо – и вперед. Что ж, представить Англию…

* * *
Скоро всё кончится… Я уже в Англии. В Лондоне. До тебя – жалкие пятьдесят километров, на преодоление которых уйдёт максимум – час. Знаешь, я по-разному представлял себе этот день. Очень много думал над тем, как я тебя убью. Я вообще думал о тебе большую часть моей жизни. Жизни, которая оборвётся сегодня…

– Ждите здесь. Если он придёт – убейте. Никто не должен пройти, ясно? – уже в который раз повторял я им. Мы стоим в лесу, примерно в километре от Куранского особняка. Я отчётливо ощущаю твоё там присутствие. Только твоё и ничьё больше. Он не спасёт тебя…
Странно, даже нет волнения. Как будто происходит что-то вполне обычное. Или это на самом деле так? Подумаешь, человек готовится убить другого человека… Только вот мы не люди… Хватит! Ты ведь меня уже почувствовала.
Решительно мотаю головой и твёрдым, уверенным шагом иду к воротам.
Тридцать метров… пятнадцать… восемь… пять… четыре… три…
– Зеро… – тихий, едва слышный даже для вампира шёпот. Не чувствую волнения? Беру свои слова назад…
Сердце бьётся как сумасшедшее, готовое вот-вот выскочить из груди, ноги подкашиваются, стоять всё сложнее, во рту пересохло, а перед глазами даже потемнело. Десять лет… Ничтожно короткий для таких как мы срок. Невероятно длинный для нас отрезок времени…
– Юки. – Ни единого звука. Только медленное шевеление пересохших губ. Как хочется подойти, обнять, поцеловать! Как хочется выстрелить, сжечь, оторвать голову… – Ты ведь уже поняла, зачем я пришёл, верно? – огромным усилием воли мотаю головой, разрывая зрительный контакт. А ты не изменилась – всё такая же маленькая, беззащитная, с огромными карими глазами.
Лишь слабо киваешь, кажется, даже неосознанно. Чувствую в одной руке пистолет, а в другой – меч. Когда я успел их достать? А в твоих таких манящих, глубоких глазах отражается недоверие, страх, боль, грусть, сожаление… любовь?
– Убьёшь меня? – читаю по губам. – А потом последуешь за мной? – это уже по глазам… – Ненавидишь меня? – а это читаю по тебе – твоей душе, твоему сердцу.
– Ты всё знаешь… – Странно. Вот мы два сильных вампира, чистокровная принцесса и Глава Гильдии стоим друг напротив друга, готовясь к смертельной схватке (или это только я готовлюсь?) и никак не можем решиться. Сколько времени я убеждал себя, что хочу твоей смерти? Сколько я готовился, тренировался… А сейчас я могу только тихо разговаривать с тобой…
Крепче сжимаю руки. Ощущаю рукоять меча и ствол пистолета… Не задумываясь стреляю… Просто инстинкты…
Медленно, как в замедленной съёмке, пуля врезается в тело, которое от отдачи заваливается назад. Шаг – я возле тебя. На твоём лице недоумение и боль, невыносимая боль. Не от раны, от того, что я всё-таки выстрелил. Я и сам не ожидал.
– Зеро… – по твоим щекам текут слёзы. – Зеро! Я… Ты… Подожди, дай мне сказать! – просишь, пока я не всадил в тебя ещё десяток пуль. Сказать? Что же? Что ты сожалеешь? Что хотела бы всё изменить?
– Тебе нечего мне говорить, Юки, – да, день полон странностей. Имя даётся невероятно легко, как будто это имя неизвестного мне человека. Чуть прикрываю глаза. Сложно, очень сложно бороться с инстинктами вампира, когда рядом в огромном количестве льётся кровь чистокровного. Какой сводящий с ума запах! Но… какой-то незнакомый…
Неужели моё тело забыло тебя? Я ведь и вправду ничего не чувствую – ни радости, ни грусти.
– Нет! Я очень много хочу тебе сказать! – давишься своей же кровью. Ты вполне бы могла увернуться, но не сделала этого. Пуля попала почти в сердце, задев жизненно важные органы, от которых обычный человек давно был бы мёртв. Но не ты. И всё же, даже если ты могла бы выжить и с такой раной, я этого так не оставлю. Обязательно выстрелю повторно.
– Пожалуйста, не убивай его! Прошу! Он ведь ни в чём не виновен! – твоё лицо приобрело такой мученический вид…
– Ты о Куране? – холодно спрашиваю я. Чуть киваешь. Невиновен? Нет уж, если будет возможность его убить, то я её не упущу!
– Юки, – присаживаюсь рядом с ней. – Ego te intus et in cute novi.**
Твой непонимающий взгляд. Хех…
– Я все о тебе знаю, Юки, – повторил я. – И чего же нового ты можешь мне сообщить? Хочешь все изменить, исправить? Сожалеешь? Или ненавидишь? Знаешь, я надеюсь на последнее, – безэмоционально говорю я.
Плачь, плачь. Хоть я ничего и не чувствую по отношению к тебе, я всё равно ощущая сильное желание навредить, сделать как можно больнее.
Вдруг на твоем лице отражается неописуемый страх. Не такой как до этого – этот страх намного сильнее. Застывшими глазами смотришь на что-то за моей спиной. Поворачиваюсь… Не на что-то… На кого-то…
– Мама! Мама! Что случилось? Почему ты лежишь, плачешь, у тебя течет кровь? – кричит мальчик лет семи. Очень похож на тебя и него. Среднего роста, кареглазый, бледнокожий, по-аристократически красивый, хрупкого телосложения. В точности твои глаза…
Понимание молнией пронзило меня. Твой сын! Вот кого ты имела в виду, прося не убивать!
Я замер в нерешительности. Убить его? Пощадить? Но ведь он тоже чистокровный, значит, опасен. Если я оставлю его в живых, он будет мстить Гильдии. Я не могу допустить, чтобы он убил кого-то из них! Горящий местью чистокровный – что может быть ху…

– Горящий местью мальчик, рожденный в сильнейшей семье охотников, один из близнецов, у которого чистокровная убила родителей! Да что может быть хуже? Вы хоть понимаете, что он станет лишь жестокой машиной для убийств вампиров! – почти кричит какой-то охотник.
– Он опасен для вампиров, и у него нет будущего. Не лучше ли убить его? – женщина, тоже охотник, более спокойна.
– Вы сумасшедшие! Вы хотите убить ребенка? – Кросс Кайен в ярости бьет по столу.
– Он скоро станет классом Е, Кросс-сан. Вы сможете что-либо с этим сделать? Нет? Тогда молчите… – говорит женщина.
– Я не собираюсь молчать, когда на кону жизнь ребенка…
– Низшего вампира, – перебивает мужчина.
– Какая разница! Я усыновлю его! – ректор настроен решительно.
– Вы понимаете, что говорите? Он опасен для других вампиров!
– А ваши вампиры опасны для людей!
– Кросс-сан, пожалуйста, успокойтесь! – вмешивается женщина.
– Я успокоюсь, когда мальчик будет в безопасности. Всю ответственность беру на себя!
– Но… – пытается возразить мужчина.
– Мы согласны, Кросс-сан, – сказала женщина. Совсем необязательно из-за какого-то ребенка ссориться сильнейшим охотникам. Пусть он и вампир класса Е.

Случайно подслушанный разговор и так же случайно сломанная жизнь. Меня хотели убить те, кто были друзьями моих родителей. Сейчас никого из них нет в живых. Я лично убил их.
– Как тебя зовут? – спрашиваю у мальчика. Зачем? Не знаю… Ловлю твой удивленно-просящий взгляд. Не бойся, я не убью его. Все-таки он не при чем.
– Зеро, – нерешительно говорит он.
Красота! Ты ненормальная, Юки! Твой ребенок будет носить имя твоего убийцы.
– Кто вы? И что случилось с мамой? – спрашивает мальчик.
Неопределенно хмыкаю. Куран-семпай умный, может ваш ребенок в него умом пошел и сам догадается?
Тут его взгляд натыкается на пистолет в моей руке. На лице проступил ужас. Глаза стали красными. Догадался…
– Ты! Как ты посмел!? – о, уже на ты…
– Я всего лишь плачу по долгам, – пожимаю плечами я. Что же ты будешь делать? Хотя не приходится сомневаться, что ты попытаешься убить меня.
Секунда молчания. Резкий удар. Именно попытаешься, но ничего у тебя не получится. Я не могу умереть сейчас.
Уворачиваюсь. Пистолет отлетает в сторону, в руке появляется второй меч. Мальчик, ты действительно думаешь, что убьешь меня? У тебя нет опыта боев на смерть, и ты пока не можешь контролировать свою силу. Быстрый выпад, эфес моего меча встречается с виском этого мальчика. Несколько сильных ударов – и он, потеряв сознание, падает за землю.
– Я не стану его убивать, – говорю тебе. Ты не веришь, я это чувствую. Ну так не верь… Подхожу к пистолету, поднимаю его…
– Sayōnara, Yuki. – Шепчу я. Закрываешь глаза. Нажимаю на курок. Твое тело дергается от отдачи. Медленно падаю рядом с тобой. Вот и все… Твое сердце не бьется, пульса тоже нет, вся кровь вытекла и уже не тянет меня как прежде. Рука подносит к голове пистолет, и я уже готов был выстрелить, как ощутил кого-то. На лице сама собой расцвела хищная улыбка. Я и тебя заберу с собой!
Из леса доносятся звуки битвы и чьи-то ругательства. Я за несколько секунд преодолеваю разделяющее нас расстояние, и перед моими глазами открылась чудеснейшая картина.
– Добрый вечер... Куран-семпай! – громко смеюсь я.
За это десятилетие он тоже почти не изменился. Разве что глаза стали чуть теплее, волосы длиннее и лицо постарше. Хотя сейчас, глядя в его глаза, я видел ненависть. Огромную, всепоглощающую, свирепую. Такую же, что горит во мне.
– Кириу! Ублюдок! Убью тебя! – рычит он. Глаза стали красными, как кровь, видневшаяся на его теле, видимо от ран, полученных этой троицей. Правда, их раны были куда серьезней. А если еще укусит…
– Только после тебя! – говорю я. Мои глаза тоже приобрели алый цвет. Пистолет опять сменился мечом.
Рывок. Удар. Блок. Удар… Это продолжалось долго. Может, час. Может, два. Битва была жестокой. Можно сказать «не на жизнь, а на смерть». Надо же, мои руки могут устать от тяжести моих мечей… Неужели я проиграю? Мы оба все в крови, с ног до головы, но ни на секунду не отвлекаемся на ее запах. Привыкли уже…
Проклятье! Не в моих силах сражаться с чистокровными! Пропускаю удар. Сильный, серьезный, смертельный. Это конец?..
Мне не двинуться. Куран заносит руку… хе-е… Его глаза распахнулись в удивлении. Изо рта по подбородку полилась кровь, на несколько мгновений он застыл. Этих мгновений мне хватило, чтобы понять, что случилось.
Позади Курана стоял Ари, проткнувший его своим двуручником. Тоже смертельная рана. Такую дырку не исцелит даже чистокровный.
– До встречи в Аду, Куран-семпай, – прошептал я.
– Ксо… – выдохнул он. – Сдохни, Кириу!
Ари повернул меч на 180 градусов и спустя пару секунд вытащил его. Мертвое тело чистокровного принца упало наземь, поднимая небольшой столб пыли.
– Не беспокойся. Мне недолго осталось. Скоро и я умру… – я говорю тихо, но они меня слышат. На глазах Саеко выступили слезы. Я улыбнулся. – Идите.
– Но…
– Оставьте меня одного. Через какое-то время я умру, заберите мой труп. Приходите через пару часов.
– Хорошо, – кивают они. Девушка торопливо вытерла слезы; правильно, не показывай свои слабости.
Мгновенье – и они исчезли. На подкашивающихся ногах бреду к особняку. Пацан не должен пока очнуться, все-таки ударил я неслабо. Падаю рядом с тобой.
– Вот все и закончилось, Юки…

* * *
Кросс Кайен чувствовал беспокойство. Его очень удивил визит Зеро, но он искренне считал, что тот не замышляет ничего плохого. Да и просьба Юки была странновата. Еще два года назад она попросила ректора сказать Зеро ее адрес, если он спросит. Только выглядела она очень бледной и напуганной. Кайен пытался выкинуть из головы все произошедшее, но его не покидало плохое предчувствие. Да еще и Ягари задерживается…
– Йо, ректор! Тебе посылочка! – крикнули из-за двери, которая тут же открылась, чуть не слетев с петель от сильного удара по ней ногой.
– Когда-нибудь ты мне ее сломаешь, – буркнул ректор, но улыбнулся. – Привет. Только что о тебе вспоминал. Задерживаешься.
– Да я ученика в кои-то веки встретил. Он, кстати, говорит, к тебе заходил. Только странный какой-то был… И просил тебе это передать, – Ягари достал из кармана плаща два конверта и протянул удивленному Кроссу.
– Что это?
– Не знаю. Сказал «передай» – я передал. Еще говорил, что просит прощения, но «должен исполнить обещание, данное ей», – Тога недоуменно пожал плечами. – Не знаешь, о ком он говорил?
– Masaka… – ректор на секунду забыл как дышать.
«Клянусь, я убью ее! Я обещаю! Слышишь, Юки? Ты умрешь от моей руки!!!»
– Что в конверте? – прошептал Кайен. – Открой и посмотри, что там. Быстрее!
– Ладно, ладно, чего ты так волнуешься? – удивился Ягари, но нервозность ректора передалась ему. Что, черт возьми, происходит?!
Наконец, конверт был распечатан. Листы прочитаны. Вопросы заданы.
– Что это значит? Что он имел в виду, когда писал «сто сорок четыре листа моей жизни»? – Ягари, уже который раз за день, находился в недоумении.
– Как… как я мог допустить это? Я не должен был говорить ему! – сокрушался ректор.
– Эй, Кросс, ты о чем?
Вместо ответа Кайен бросился к шкафу и начал рыться там, переворачивая все так, что получившийся беспорядок можно было зачислять в Книгу Рекордов Гиннеса. Спустя пять минут он вылез оттуда весь взъерошенный. Очки потерялись где-то в дебрях шкафа, шаль сползла туда же, волосы растрепались, поэтому резинка, держащая их, была так же заброшена в то деревянное сооружение, предназначенное для хранения одежды. Тога посмотрел в полные решимости глаза и понял, что перед ним не ректор этой Академии, а легендарный охотник на вампиров Кросс Кайен. А еще он понял, что все очень хреново, раз он видит легендарного охотника. В руке Кросса был сверток, и Ягари догадался, что это его не менее легендарный меч.
– Какое дерьмо сотворил мой бывший ученик, если я вижу то, что вижу? – пробормотал он, уже устав удивляться.
– Если я не ошибаюсь, – а я очень на это надеюсь, – то Зеро хочет убить Юки.
– Юки? Это вампир, что ли? Погоди… ЧТО ТЫ СКАЗАЛ?! Это та чистокровная, невеста Курана и твоя приемная дочь?! – Ягари вскочил и нервно шагал по кабинету. – Да как такое может быть? – Вдруг он увидел в руке Кайена другой предмет. – Это… то, о чем я думаю?
– Да, это портал. Сейчас мы перенесемся в Гильдию, где я надеюсь найти «листы его жизни» и узнать истинную цель.
– Вот черт! – ругнулся бывший учитель Зеро, а через полминуты они уже были в Гильдии.

– Да подождите же! Вы не можете так просто… Да вы меня слушаете? – возмущенно кричал какой-то охотник, пытаясь остановить Кросса и Ягари.
– Ты знаешь на кого кричишь? – рявкнул Тога, которому уже надоело слушать этого «охранника порядка Гильдии».
– Но вы… я… Кросс Кайен? Ягари Тога? – охотник от потрясения открыл рот и остановился.
– Да! И отвяжись уже!
– Д-да, хор-рошо…
– Блин, как же он достал, – простонал Ягари. – Это она, — указал он на железную дверь, к которой они вскоре подошли. Потом, не мелочась, просто выбил ее. Они подбежали к сейфу, открыли его и достали листы.
Verba animi proferre et vitam impendere vero***, — было написано на первой странице сверху.
Листы были пронумерованы, поэтому читать было легко. Охотники сразу же принялись за это дело.
Они сидели здесь уже полтора часа, но даже не замечали этого. Настолько погрузились в чтение. Через какое-то время от их прихода пришли и другие охотники. Сначала они не понимали в чем дело, но потом, когда они начали читать, до них дошло. Многие не смогли сдержать слез. Они хотели бежать к своему лидеру, чтобы помочь ему убить эту «куранову тварь», как они выражались.
На пол из рук Кросса упал сто сорок четвертый лист, который тут же схватил Ягари и начал читать.
– Он хочет ее убить… Он хочет ее убить… – как робот повторял он.
– И правильно хочет! Мы ему тоже поможем! – кричал кто-то из охотников. Его дружным хором поддержали остальные.
– Не влезай, пошли, – сказал Тога, тоже дочитавший до конца. – Только зря потеряешь время! – Кросс рассеянно кивнул и вслед за Ягари покинул комнату.
– У меня еще три портала. Сейчас отправимся в Англию, к особняку Куранов. Мы еще можем успеть…

* * *
– Он умрет, – прошептала Саеко.
– Мы знали это с самого начала, – вздохнул ее брат. – Но как же тяжело сейчас сидеть тут и ничего не делать.
– Мы не должны ни о чем сожалеть. Это может оскорбить его память, – сказал Ари и крепче стиснул свой двуручник.
– Ты прав. Через полчаса пойдем за ним. Может быть, он еще будет жив?..

* * *
– Нет!.. Этого не может быть! Черт, почему?! – кричал Кросс.
– Зеро… — Ягари упал на землю возле бывшего ученика.
Кайен и Тога прибыли к Куранскому особняку так быстро, как только могли, но к этому моменту и Зеро, и Канаме были мертвы. Кросс подошел к Юки, присел рядом и обнял ее труп. Девушка была холодна как камень. На глазах ректора выступили слезы. – Проклятье! – кричал он.
— Эй, ректор, — позвал Ягари, — тут еще ребенок. Живой, но без сознания.
— Ребенок? — переспросил Кросс, не понимая о чем он. Взгляд упал на темноволосого мальчика, лежащего рядом с матерью. «Их сын», — пронеслось в голове. Потом он заметил следы крови, идущие из леса. Куран Канаме. Проиграл?!
— Видимо, да, — кивнул одноглазый охотник. Ректор понял, что сказал последние слова вслух.
Ягари Тога не плакал, он давно зарекся это делать, но на душе было мерзко и погано. Проклятое чувство вины! Ведь он не смог этому помешать, не догадался, не остановил, не доглядел… Кто же знал, что Зеро в действительности решится? Никто.
— Кросс, — тихо сказал он, — надо бы устроить похороны.
Ректор посмотрел на него чуть потерянно, непонимающе и, будто на автомате, кивнул.
Этой ночью Тога понял, что плакать он все же не разучился. Говорили ж ему в детстве: «Не зарекайся!»…

* * *
— Что будешь теперь делать? — спрашивает Ягари. Ректор пожимает плечами.
— Все как раньше. А ты? — говорит он. Безжизненно как-то.
— Мне на днях предложили возглавить Гильдию. Думаю согласиться. — Некоторое время они молчат, а потом одноглазый все же задал вопрос: — А с сыном их что?
— Будет жить в Академии, — пожимает плечами Кайен. Вздыхает. — Знаешь, я даже рад, что у него нет сестры. Может, его судьба будет немного лучше…
— Возможно, — горько усмехается его бывший коллега. Они опять помолчали. — Ладно уже, я пойду, — прощается он и встает. Через три секунды хлопает дверь.
— Дурак ты, Зеро. И ты, Юки… — шепчет Кросс.
— Ну что за глупый ученик, — говорит Тога сквозь плотно сжатые зубы. Потом достает сигару и зажигает. Курение хоть и вредно, но иногда успокаивает.

* * *
— Мы вернемся в Гильдию? — спрашивает Саеко.
— Это риторический вопрос? — «отвечает» Ари.
— Нам больше ничего не остается делать, — Акитоши вздыхает. — Жизнь бывает жестока, правда?
Его сестра не поняла, кого он имел в виду: то ли их, то ли учителя, то ли чистокровную принцессу. Но ей это и не было важно. Она садится рядом с братом и кладет голову ему на плечо.
— Жизнь всегда жестока. Просто кому-то одному выпадает больше сложностей, чем кому-то другому.
— Это называется везением…

* * *
Несколько лет спустя…

— Знаете, я нашел себе невесту, — говорит высокий темноволосый парень, сидящий на кладбище у двух одиноких могил. — Она из людей, но ей все равно — вампир я или человек. Наверное, это просто любовь, — парень недолго молчит. — В Академии снова существует Ночной класс… Ректор этому безумно рад. Теперь я президент… Недавно я встретился с Главой Гильдии охотников на вампиров. Не знаю как к нему относиться. С одной стороны он был его учителем, а с другой — он вроде бы здесь не при чем… — снова короткое молчание. — Два месяца назад я справил очередной День Рождения. Вообще-то я про него забыл, но утром ко мне заявились твои друзья — Ичиджо, Шики, Айдо, Каин, Тойя, Соен и Сейрен. С последней я не знаком, но она говорит, что будет защищать меня. Я ей верю… Мне понравился Айдо Ханабуса. Он веселый и постоянно говорит о тебе, о-тоо-сама. Рассказывал о том, как вы все здесь учились, о твоем детстве… Этот день один из самых лучших в моей жизни. — Парень встает, проводит рукой по надписям на могилах и кланяется. — Mata kondo, o-too-sama, o-koo-sama****…
Он уходит. Скоро начинается дождь. А на могилах аккуратно выведено “Куран Канаме” и “Куран Юки”.

* Тонкий пламень снедает самые кости и живет под грудью тайная рана. (лат., Вергилий, «Энеида»)
** Знаю тебя и под кожей и снаружи. (лат., Персий, «Сатиры»)
*** Высказать слова своей души и правде отдать жизнь. (лат., Ювенал, «Сатиры»)
**** До [следующей] встречи, папа, мама (яп.)

ты слишком внушаема, но это пройдет со временем. вырабатывай свой взгляд на вещи и ситуации и меньше поддавайся минутным порывам. а сама-то сама...
твой фик стал лучше, но по-прежнему существует неразбериха в том, где чьи слова и от имени кого ты ведешь рассказ. тебе определенно нужна бета. к тому же старайся обращать внимание на стиль разговора героев - у них более литературный язык, чем у современной молодежи. и не надо все время уточнять

и т.п. Если ты правильно определишься от чьего лица фраза, то и нам это будет понятно.

( Прости конечно) Но у меня все наоборот, я жду когда придушат Зеро, а Канаме и Юкки будут жить долго и счастливо. Ладно пусть это вымышленный фик, но я все равно не понимаю как можно взять и растрелять любимую пусть даже если она чистокровный вампир. Значит он ее вобще не любил и не любит. А Канаме если поэтому фику, то он поступил очень благородно. А Зеро в моем мировозрении опустился на десятки рангов ниже. Вот так! Хух... Я прям себя ощутила аниме-критиком.))

Отредактировано Куран Юки (2011-03-13 23:21:18)

Новый фик
Дорогой дневник опять Харука пьянствует (причем с Ридо, а это не к добру). Когда он пришел ( в 6:00), я не стала его трогать, потому что он был в плохом настроение, а почему я сейчас все расскажу, как было дело.
Я не спала Харуки до сих пор не было дома. Он как видети ли пошел бухать с Ридо. Я была в ярости, я хотела кричать матом, но рядом спал Канаме. Вдруг дверь слетела с петель и в дом ворвался Харука. Я спустилась вниз, и как раз сонный Канаме спустился со мной. Его психически больной папаша стал кричать нецинзурными словами. *Все, что я слышала с экрана компа. Это было: Пиии, пиии и так 20 раз.*( * - это мои слова).
Дзюри пришлось идти на крайние меры. Чтоб успокоить Харуку, Дзюри взяла бутылку вина и ударила бутылкою по голове. 
          Повествует Автор.
Когда он проснулся, то был очень удивлен, тем что лежит на полу. Когда он кое как встал, к нему подбежал Канаме и спросил:
-Папа, а что такое *пииии*
Харука лишь спросил:
-А откуда ты узнала это слово? Можно мне узнать, а???
По голосу можно было узнать, что Харука был шокирован.
-Пап ты ведь сам это вчера это орал.
             В наши времена, когда Юкки и Канаме читали этот дневник.
-Канаме теперь от куда у тебя такой большой запас нецензурных выражений.