Ура! Тогда я вдвойне жду проды!

Зато действенная. (Увидел - и в больницу с инфарктом)

В фанарт, разумеется. Только с приписочкой, что это иллюстрация.

Нароооод!!! Хоть кого-нибудь фанфик Нараку/Кагоме интересует?! Или просто никто не читал о нем на предыдущей страничке?

Расстраиваться там не из-за чего. Все очень даже хорошо.
Ну да это мое мнение. Я лишь предлагаю то, что могу выложить. Если кого заинтересует - говорите. Если желающих не будет, то и выкладывать незачем.

Amio-саааан! Зачем так издеваться над Сещиком!!!    Cum tacent, clamant (когда молчат, кричат. лат) Я тоже кричу, хоть и молча (нельзя мне кричать в голос). Зачееем????

*тихо фигеет* докатились...

Мамочки! Довели-таки парня до нервного срыва! *к Сещемару* Обижают они тебя, моя прелесть! Иди ко мне, я тебя "Педигри" накормлю, фанфик по твоему заказу напишу, Мех-сана от грязи отстираю!

Ну хоть кому-то приглянулось это предложение! Я выложу фик немного позже, ладно?)))

Итак, все заинтересовавшиеся фиком Нараку/Кагоме! Встречайте:
Примечание: фик занимает 25 страниц, поэтому выкладываю его по частям.

Название: Хрупкость (Frailty)
Автор: Taney, перевод Eugenie aka Tsukiy0mi
Бета: Golden Dragon
Пейринг: Нараку/Кагоме
Рейтинг: М (NC-17)
Жанр: ангст/романтика
Предупреждение: осторожно, местами хентай (там, где это будет, я поставлю скрытый текст, кто не захочет - может пропустить это место)
Отказ от прав: права на Инуяшу у Румико Такахаси, а на сюжет у автора. Переводчик нипричом
Аннотация автора: смерть была бы легким выходом для него, да и для нее тоже. Но не зря он был лучшим в использовании слабостей… пост-манга.
Разрешение на перевод: получено.

- Господи, опять!
Кагоме расстроенно застонала, роняя лук на землю в уже, наверно, пятидесятый за сегодня раз. Она всегда полагалась на свое оружие, но в этом бою, поняла она, толку от него никакого. Освободив руки, она с опаской развернулась и смерила своего противника грозным взглядом. Он в ответ злорадно махнул шипами.
- Глупый куст, - пробормотала девушка с чувством, выщипывая с хакама прицепившиеся веточки.
Как старательно она их ни обходила, лозы имели блестящий успех в цеплянии ее за одежду. День проходил, они атаковали, и Кагоме успела достаточно увериться в том, что в лесу для нее ничего занятного нет - но, с другой стороны, это могло быть и не так.
В конце концов, это был его лес.
Кагоме мудро порвала в уме эти мысли в клочки и сожгла остатки. Затем она нанесла колючему врагу заключительный удар, вырвавшись из его лап раз и навсегда. Хмуро обследовав вынесенные из сражения боевые шрамы, она вновь подобрала лук. Взгляд на небо сообщил ей, что время сейчас – едва перевалило за полдень, хотя стекающий с ее лба пот этому явно не верил.
Девушка было страшно представить, что Санго и другие селяне чувствуют сейчас, работая в поле. Здесь, по крайней мере, было переплетение ветвей, ограждающее ее от летнего зноя. Если не считать колючек, она совершала приятную, очень даже мирную прогулку по дремучему лесу.
Это и являлось истоком обуревавшей Кагоме ярости.
Если верить свидетельствам многих местных жителей, некто уже несколько месяцев обкрадывал их дома и огороды. Началось это с серии небольших пропаж - курица здесь, сушеная рыба там. Происходило это бессвязно и бессистемно, потому деревенские сперва приписали свой ущерб хулиганью и волкам.
Но затем воришка изменил почерк. Пропал чайник, исчезли свежеслепленные свечки. Прямо с веревки украли сохнущее кимоно. Звери в таких вещах не нуждались, а все подозреваемые в деревне были тщательно проверены. Следовательно, селяне пришли к единодушному выводу.
Кицунэ.
А когда дело касалось демонов, обратиться можно было лишь к одному человеку.
- Госпожа жрица, вы должны очистить демона, который вредит нашей деревне!
- Этот гадкий кицунэ погубит нас, госпожа жрица!
- А потом, госпожа жрица, он и за детишек ведь примется!
Кагоме, на самом деле, в это не верила. Она даже сомневалась в том, что демон имел к воровству малейшее отношение. Ей казалось, что преступления больше похожи на действия отчаявшегося человека, чем на пакости лис.
- Но он не оставляет следов, - заспорил один мужчина, скрещивая руки на груди так, будто это был железобетонный аргумент.
Все торжественно закивали, кто-то прошептал: "Злой дух, без сомнения!"
Санго заметила, что вор приходил только туда и тогда, где и когда почва была сухой, так что, естественно, никаких следов и быть не могло. Истребительница хоть и была в бессрочном отпуске, но не могла не проникнуться этим вопросом, в особенности после того, как с ее огорода были похищены некоторые травы.
Кагоме посчитала, что рассуждения Санго более чем убедительны, но на суеверных селян они возымели противоположный эффект. Их лица побледнели, и они с удвоенной силой начали перешептываться.
- Только по сухой почве - это верно!
- Хитрый негодяй!
- Кицунэ, вот уж точно - кицунэ!
Слегка рассердившись, Кагоме заявила, что преступник, скорее всего, был человеком, но деревенские утверждали, что это кицунэ, который днем прячется в лесу, и она обязана его очистить.
- Госпожа Каэде никогда бы не позволила злобному кицунэ терзать нас дальше, - упрямо добавил кто-то.
Ну, это как наступить на любимую мозоль. Если что и заставляло кровь Кагоме закипать, то это сравнение с мертвыми жрицами...
- Госпожа Кагоме?
Робкое обращение остудило бурлящий в Кагоме гнев, глаза ее смягчились, когда она взглянула на говорящего - молодую женщину.
- Я думаю, это и правда сделал человек, - застенчиво сказала та. - Но почему человек прячется и обкрадывает нас? Почему он боится просто прийти и попросить помощи у нашей деревни?
И правда, почему?
Кагоме, плюнув на приличия, плюхнулась на гладкий речной валун. К этой речке она не ходила со времен путешествий с Инуяшей. Дни, проведенные ими в дороге, казались ей сейчас вторым детством. Далеким и быстро закончившимся.
Сбросив гета и таби*, она поболтала ногами в прохладной воде, чувствуя на себе груз лет больший, чем должна чувствовать женщина в ее двадцать. Время, думалось ей, не оставило за собой видимых следов в ее облике, но наградило острым ощущением пружины, которая одновременно и сжата, и растянута. Юная и все же необъяснимо древняя.
Жрица усмехнулась над парадоксом, живым воплощением которого стала сама. Вот и все, что Кагоме могла, чтобы убедить себя смириться с судьбой. Наклонившись, она всмотрелась в чистую воду, отслеживая струйки, омывающие кожу. У ее правой ноги остановилась маленькая рыбка, помялась немного и от любопытства цапнула ее за палец. Не впечатлившись вкусом, рыбка отпустила девушку и уплыла с неспешным течением реки.
Кагоме тоже отвергла все, что связывало ее с этим местом. Были дни, когда она всерьез задумывалась о возвращении к колодцу, к будущему. Но девушка окончательно "переехала" в Феодальную Эру уже два года как, и сколько еще ни выстоит ее ветхий портал, он для нее слишком высоко по течению.
Вот так она и плывет без якоря. Впрочем, каждая река в итоге куда-то впадает, и Кагоме могла только гадать, где закончится ее плавание: в бескрайнем море или бурном водопаде. Касаемо этой мелкой речушки, жрица хорошо знала, какой у нее конец - старинный заброшенный храм.
Прикинув, где она, Кагоме решила, что до храма осталась всего пара километров. Хотя до него от деревни было меньше половины дня пути, его уже как минимум столетие не посещали прихожане. Со смертью Каэде, Кагоме скорее всего оказалась последней, кто вообще знал, что святилище существует.
Раз уж ее занесло так далеко в лес, то ничего страшного не будет, если она сделает небольшой крюк. Кагоме была единственной жрицей в этой области, и ответственность за заброшенный храм лежала только на ней. Меньшее, что она могла сделать - немного прибраться и выразить почтение священному месту. Кроме того, надо же извлечь какую-то пользу от этого провального поискового мероприятия.
Кагоме поднялась на ноги и встала на камень, на котором до этого сидела. Пока жаркое солнце сушило ее ноги, она осматривала окружающую природу. Как и раньше, все дышало чуть напряженным спокойствием, ничего не изменилось во время ее передышки. Прикрыв глаза, жрица сконцентрировалась на демонических аурах, царапающих ее чувства. Все они были слабыми и знакомыми - она ощутила их, как только вошла под сень леса.
Ауры принадлежали мелочи, низшим демонам, у которых хватало мозгов держаться подальше от объемной духовной мощи Кагоме. Остерегаясь, они следили за ней, но не убегали. Это раздражало, но и только. 
Надев носки и обувь, Кагоме направилась к храму, следуя за речкой, проложившей свой путь меж берегов, покрытых мелкой галькой, скалистыми валунами и рощами столетних деревьев. Никак не самый дружелюбный ландшафт. Бог пота вновь принялся вымещать на ней свою злобу, и девушка вспоминала минутное купание ног в освежающем потоке, как сладкий предрассветный сон.
Как это обычно и бывает, незначительный крюк до храма занял куда больше времени, чем рассчитывала Кагоме. Пока она добралась до истока речки, она вся стала соленой, липкой и, в общем, настроение ее скорее подходило для проклятий, чем для молитв.
Однако, что бы ни стряслось, Кагоме принадлежала к тому большинству, которое даже в самом отвратительном событии сумеет отыскать что-то хорошее. Кагоме увидела, как ручей, изогнувшись, исчезает в гранитном боку скалы, и измазанное лицо расплылось в  улыбке.
- Как красиво, - прошептала она.
Прозрачным клинком поток разрезал и раздвинул блестящий светло-серый камень, поросший мхом и увитый цветущими вьюнками. Когда-то в прошлом руки человека заботливо и умело совершили большую работу, и до сих пор, пусть отмеченная годами, мастерски вырезанная терраса украшала место, где встречались вода и утес. С другой стороны скалы, где река растекалась глубоким водоемом, гранит над террасой был выдолблен в виде глубокой ниши, где и помещалось святилище.
Сердце храма - святыня - стояла у дальней стены ниши-пещеры, на балконе, который начинался как узкий карниз у входа в храм и, опоясывая его полукольцом, уступом расширялся в глубине. По мере того, как Кагоме подходила ближе, темнота помещения несколько рассеивалась, и жрица могла разглядеть блики воды, танцующие на каменных стенах. Душа ее звонким колоколом отозвалась на мир этого места, и успокоение снисходило к ней с каждым пройденным метром. Сама того не осознавая, она ускорила шаг, почти переходя на бег, истосковавшись по блаженному умиротворению. Непрошеные старые воспоминания навестили ее - вот она выбегает во двор на звук папиного автомобиля, сворачивающего с шоссе домой, вот бежит на вкусный запах маминой готовки.
Всего пара шагов осталось ей до вожделенной цели, когда темный силуэт вдруг показалась на террасе, чернильный на фоне мрака. Кагоме застыла соляным столбом. Чисто рефлекторно, без всякого участия сознания, жрица наложила стрелу на тетиву, навела лук в рот священной пещеры.
- Кто это? - крикнула она. - Покажись!
Прошли секунды, но фигура не шевелилась. Ладони Кагоме опять вспотели, оружие в руках подрагивало. Может, это просто игра теней и света, иллюзия? Но нет, там точно кто-то есть!
Когда ее глаза начало жечь - она опасалась моргнуть - незваный гость переместился, скрывая собой блеск воды. Дыхание Кагоме карябало пересохшее горло; ее духовная сила пробудилась и наполнила острие стрелы светящейся, потрескивающей энергией. С душой, ушедшей в пятки, и бешено бьющимся сердцем, она следила, как посетитель медленно и словно бы хромая выходит из храма.
Теплое сияние солнца растворило черный силуэт, и от тьмы на нем сохранилось два пятна - черное кимоно, свободно охватывающее человеческое тело, и волны волос вороного крыла, ниспадающие на широкие плечи и неуспешно скрывающие очень знакомое Кагоме лицо. Стоило этому лицу подняться, а карим с оттенком крови глазам встретиться с ее... сложно навскидку сказать, кого эта встреча поразила сильнее.
Кагоме не выдержала первая. Она неслышно охнула, оцепеневшие пальцы отпустили тетиву и выронили погасшую стрелу. Та упала на землю с легким звоном. В животе по ощущениям свил гнездо клубок змей; девушка тяжело сглотнула. В ее ошарашенном уме кто-то невнятно кричал, черты живо отобразили крайнее изумление, но она не могла отвести взгляда вытаращенных глаз.
- Кагоме.
Невзирая на охриплость, вызванную долгим молчанием, этот шелковистый голос нельзя было не признать. Кагоме отшатнулась назад, словно ее ударили. Колеблющееся мгновение - и она убежала в чащобу.
Через несколько километров, вопли в ее голове стихли до уровня, где она могла их расшифровать. Единственное слово - имя – звучало в ушах жрицы.
Нараку.
До самого села Кагоме не отпускала лук, суставы побелели, так крепко она в него вцепилась. Когда девушка утомленно дотащилась до деревни, на землю опустилась ночь, но, к несчастью, люди как на иголках ждали возвращения жрицы и не расходились по домам. В ту же секунду, как она объявилась, селяне окружили ее, готовые заболтать до смерти.
- Госпожа жрица, госпожа жрица!
- Госпожа жрица, вы расправились с кицунэ?
- Он упокоился с миром, госпожа жрица?
Кагоме помотала головой, расталкивая толпу на пути к бывшей Каэде, а теперь ее собственной, хижине. Она была выжата досуха и физически, и морально, но люди не отставали.
- Ну так, вы выследили его, госпожа жрица?
- Он все еще в лесу?
- Госпожа жрица, вы хоть что-нибудь нашли?
Кагоме остановилась, оборачиваясь к мужчине, задавшему последний вопрос. Это был Дзуро, у которого украли кимоно. Позади него стояли Санго с Мироку, с явной тревогой глядя на взъерошенную жрицу. Кагоме мельком посмотрела на них, а потом обратилась к Дзуро.
- Нет, Дзуро-сан, - сказала она, опущенные ресницы скрыли бегающий взгляд, и она возобновила путь. - Ничего я не нашла.

Название: Хрупкость (Frailty)
Автор: Taney, перевод Eugenie aka Tsukiy0mi
Бета: Golden Dragon
Пейринг: Нараку/Кагоме
Рейтинг: М (NC-17)
Жанр: ангст/романтика
Предупреждение: осторожно, местами хентай (там, где это будет, я поставлю скрытый текст, кто не захочет - может пропустить это место)
Отказ от прав: права на Инуяшу у Румико Такахаси, а на сюжет у автора. Переводчик нипричом
Аннотация автора: смерть была бы легким выходом для него, да и для нее тоже. Но не зря он был лучшим в использовании слабостей… пост-манга.
Разрешение на перевод: получено.

Часть три:

                                                                                ***
Эта одежда... она тебе не подходит.
Прокручивая в уме его прощальные слова, Кагоме кипятилась и на следующий день. Переварившаяся за ночь, боль стала яростью, и люди, чувствуя настроение жрицы, боялись к ней подступиться.
Раскаленное добела солнце, казалось, вторило чувствам женщины, и закат его был встречен с великой радостью, поскольку с наступлением сумерек все могли спрятаться по домам. Одна в хижине, Кагоме с трудом пропихнула ужин сквозь спазматически сцепленные челюсти.
Если бы он проклял ее, обозвал, оскорбил ее умения - она, наверное, снесла бы все это с относительной легкостью. Но она не была в силах притвориться, что не слышала того, что он сказал, что бросил ей в лицо. Искал ли он специально или нечаянно наткнулся, но Нараку нашел в ней трещинку.
Подколка не в бровь, а в глаз.
Сколько раз Кагоме замечала это за собой? Сколько раз читала на лицах людей: "самозванка"? Сколько раз с горечью всматривалась в собственное неузнаваемое отражение?
Нараку осудил в ней то, что она осуждала сама, и Кагоме чувствовала себя не столько оскорбленной, сколько неким образом сломанной. Будто паук что-то рванул в ней, что-то увидел, что не предназначалось для чужих глаз.
Покраснев, она подобрала корзину и накидала туда риса, умебоши***, сушеной рыбы, всего, чем могла поделиться, включая и недоеденный ужин. Туда же полетели и благовония для святыни - ее оправдание, если кто спросит, куда она. Искоренив всяческие самовозражения, жрица взяла корзину одной рукой, на плечо другой повесила лук со стрелами и побрела в лес.
Очутившись в древесной чаще, Кагоме свободной рукой вытащила стрелу и взяла за древко как свечу, святой силой зажигая острие. Путь ее мгновенно расчистился, поскольку и мгла, и нечисть почли за лучшее убраться с ее пути. Чувствуя, как свободно течет энергия, Кагоме припомнила, как посчитала бы такое невозможным. Она помнила свою злость на то, как Камень запечатал ее способности, не давая ничем помочь любимому.
Бесполезность, испытываемую ею в то время, сложно было забыть. Сейчас жрица ощущала то же самое. Только обстоятельства изменились: Камня Четырех Душ больше нет, и вину сваливать не на что.
Кагоме добралась до пещеры без приключений. Ноги ее уже успели запомнить, в каком месте нужно пробираться с особой осмотрительностью. Погасив чистую ауру, она засунула стрелу в колчан и прошла остающиеся метры по берегу залитой лунным светом речки.
У входа она замерла, воспитание требовало от Кагоме, чтобы она дала знать о своем приходе. Возмущаясь, что должна просить разрешения войти, девушка ограничилась несколько раздраженным объявлением.
- Нараку, я принесла тебе еды.
Без дальнейших разговоров, она вошла. И сам Нараку, и его жилище выглядели куда опрятнее, чем вчера. Он, скрестив ноги, сидел на том же месте, у идола, подвернув руки в рукава. В теплом свечном свете лицо его блестело – но на сей раз не от пота, а от капелек воды, которой он умывался.
- Как нога? - натянуто спросила Кагоме, пряча глаза, и отложила в сторону оружие.
- Терпимо, - лаконично ответил паук.
Кагоме кивнула, поворачиваясь к нему, и протянула посуду с едой. Нараку поднял руки, чтобы взять тарелки, и жрица почти отскочила. Его угрожающие глаза, обвинительно не отрывались от нее.
- Скажи мне, - растягивая слова, сказал он, и в голос его прорвалась горечь. - Я слишком жалок, чтобы меня убить?
Глаза Кагоме, удивленно распахнутые, резко сощурились. Нараку показал норов, и ее собственный темперамент полыхнул в ответ.
- Вроде того, - зло рыкнула девушка, впихнув палочки для еды в его ладонь. - Теперь ешь, а я осмотрю рану.
К ее изумлению, Нараку молча подчинился, и Кагоме обратила внимание на его ногу. Переключив умственный тумблер в положение "целитель", она механически промыла и перевязала укус. Тишина, лежащая между ними, устраивала жрицу, но не к месту подчеркивала иронию ситуации. Бандит, жрица, пещера...
Кагоме помотала головой, рассеивая роящиеся образы. Усевшись на пятки, она уставилась на Нараку и покраснела, увидев, что он пристально рассматривает ее.
- Э-э... где-то через неделю все заживет, - неловко сообщила она.
Нараку усмехнулся, вновь пряча руки в рукава.
- Какая мне разница?
Забурлившая кровь окрасила шею Кагоме, заалела на скулах, застучала в ушах.
- Знаешь, - выдавила она сквозь зубы, до хруста сжимая кулаки. - Я немало времени и сил потратила, пользуя тебя вчера, а не обязана была. Все, кого я знаю, посоветовали бы мне дать тебе умереть в мучениях. - Она замолчала, чтобы отдышаться и подумать. - Я и не ждала, что ты будешь благодарен мне или типа того, но вот так сидеть и... и... плевать мне в душу, это просто...
- Ты все еще не поняла, да?
Он перебил ее, и ее пламенная речь захлебнулась. Она окаменела, захлопнув рот.
- Неделя, год, пол века, - зло продолжил Нараку. - Рано или поздно, это тело меня предаст. Эта слабая, никчемная плоть...
Кагоме слушала его, и на лице ее появилось понимание, но уже тогда, когда она уже успела выболтать вопрос.
- Что ты имеешь в виду, Нараку?
Какое-то время он безразлично смотрел на куполообразный свод храма, изучая мерцание бликов от воды. Когда он заговорил, голос его был тихим и холодным.
- Это уже четвертое лето, как я стал человеком.
В мозгу Кагоме что-то щелкнуло, и все встало на свои места. Злодей избегал деревни в дневное время, боясь, что его узнают. Он обустроился в храме, потому что священное место защищало его от лесных демонов. Он не успел избежать одного нападения, и как обычному смертному ядовитый укус почти стоил ему жизни.
- Понимаю, - просто и тихо сказала Кагоме.
А больше и сказать было нечего.
Отдав ему остаток риса и прочей снеди, которая нашлась в ее корзинке, жрица показала ему, где поблизости росли дикие овощи. Затем Кагоме забрала грязную посуду и собралась уходить. Мышцы ее ныли от утомления и молили о сне.
- Ладно, я навещу тебя через несколько дней, - вздохнула она, заранее не желая возвращаться.
Неожиданный рывок за рукав ее фурисоде задержал молодую женщину.
- Я ничего не забыл.
Она оглянулась на Нараку через плечо, и лицо Кагоме стало таким же каменным, как и его.
- Как и я.
                                                                                ***
Через три дня Кагоме возвратилась, как и было обещано. За прошедшее время Нараку словно бы примирился со своей человечностью. В его глаза вернулась глумливая искра, в черты лица - насмешка.
Кагоме мимолетно подумала, что замкнутый и угрюмый Нараку был приятнее в общении. По крайней мере, занятый своими мыслями, он молчал.
- Интересно, как долго это продлится, - сказал он, разыгрывая задумчивость.
Кагоме слегка напряглась от тона паука, вцепляясь в наполовину опустошенную корзину.
- Сколько продлится что? - осторожно спросила она.
- Твоя жалость.
Ощетинившись, Кагоме глянула ему в глаза.
- Я не из жалости помогаю тебе, Нараку.
- Тогда почему же? - он высокомерно улыбнулся ей. - Потому что я обратился в человека?
- Потому что помощь тебе необходима, - прохладно буркнула она, возвращаясь к распаковке корзины.
- Хм.
Прежде чем жрица успела насладиться его молчанием, Нараку снова заговорил.
- Столь холодна и благородна... у тебя это не выходит, Кагоме.
Она взвилась, сверкая глазами.
- Чего?
Выражение на его лице было снисходительно ледяным.
- Ты не Кикио.
Кагоме с гневом устремила на провокатора взор, очень желая - и все же не в праве – возразить ему. Кровь ее кипела и пузырилась, но в груди поселился холод. Неосознанно, девушка вытащила торчащую из фурисоде нитку и начала распутывать ее, так же, как Нараку распутывал ее.
- Ты действуешь не только из обязанности, - ровно говорил Нараку. - Твой долг похож на одежду, ты носишь его, чтоб прикрыть себя. Ответственность - тончайшая пленка, скрывающая истинную тебя, а ты думаешь, что это щит. Ты прячешься за ними - или что-то прячешь, Кагоме... что именно?
Рассерженная и расстроенная, жрица отлепила сухой язык от нёба.
- ...ты не... это не то... - она сглотнула и засунула руки в хакама. - Зачем ты здесь, Нараку? Как ты выжил?
Он ухмыльнулся на столь явную перемену темы.
- Как я выжил? - беззаботно переспросил он. - Это короткая история. Я помню, как был в Камне Четырех Душ, расчлененный, израненный. Я думал, что умер, но проснулся - и был таким, как сейчас. - Он замолк, раздумывая. - Сперва я думал, что это пройдет, что все вернется. Я бежал на юг, страшась погони, но зря. Мой запах, очевидно, изменился.
- Но почему, - осведомилась Кагоме, пытаясь выправить срывающийся голос. Не выходило, - почему ты возвратился? Ты знал, что мы будем здесь, так зачем...
- Возможно, - вслух рассудил Нараку, будто впервые задаваясь вопросом о причинах его возвращения, - возможно, я искал смерти.
Его слова заставили Кагоме вспомнить о клятве, которую она дала себе, выйдя из дома Санго и во второй раз направляясь в храм. Как бы то ни было, от понимания, что она таки сдержала молчаливое обещание, легче жрице не стало. Хоть в голове ее и была каша, она подозревала, что не зря паук говорит в прошедшем времени.
- Кагоме...
Его бархатный голос вырвал ее из раздумий. Нараку почти лениво опустил веки, чтобы встретиться с ней взглядом, и в глазах его было слишком сильное сосредоточение для мирно философствующего экс-злодея.
Красные, слабо подумала Кагоме. Определенно красные.
- Где Инуяша?
Кагоме моргнула под язвительным взором.
- Не знаю, - коротко ответила она.
Если бандит и услышал штормовое предупреждение в ее ответе, то нагло его проигнорировал.
- Почему он не с тобой?
- Он... -  ее дыхание слегка прервалось. - Он бросил меня, ясно?!
Нараку разглядывал упавшую на пол девушку, подкосившиеся ноги которой внезапно отказались держать ее. Не желая видеть его, она терла глаза кулаками. Плечи ее вздрагивали, говоря о битве с подступившим к горлу горем. Кагоме не хотела, чтоб паук узрел ее проигрыш.
Не успел Нараку надавить на нее сильнее, как она вздернула голову. Глаза Кагоме опухли, но выражали решимость, и лицом она худо-бедно владела.
- Мы были женаты всего несколько недель, когда с севера донесся слух... будто могущественная жрица восстала из мертвых.
В глазах Нараку блеснуло понимание.
- Значит, он тут же сбежал, чтобы проверить...
- Нет! - резко сказала Кагоме. - Это вовсе не так...
- Фех, чушь собачья. От этих самурайских ублюдков так и несло саке.
Сначала Инуяша делал вид, что не придает значения сплетням. Но шли дни, и Кагоме то и дело ловила его глядящим на север. Когда он разговаривал с ней, когда смотрел на нее, он всегда казался отдаленным. Он упрямо молчал, но жрица видела, как он изводится, и это глубоко ранило ее.
- Иди, Инуяша.
Полудемон прижал уши к голове. Когда он нашел силы взглянуть на нее, она поняла, что никогда не видела его настолько несчастным.
- Кагоме, я...
- Нет! - крикнула она, отталкивая его. - Не говори ничего, Инуяша! Просто иди!
- Почему ты отпустила его?
Кагоме отрывисто посмотрела на Нараку, уголки ее губ осветила улыбка.
- Потому что люблю.
Он усмехнулся.
- Что за глупость.
- Ну, я и не думала, что такой, как ты, поймет, - проворчала девушка, вытирая нос.
- Да, я не понимаю, - надменно согласился он. - Как думаешь, однажды он вернется к тебе, Кагоме? Поэтому ты остаешься в деревне, хотя тебе здесь не нравится - цепляешься за отголоски ничтожной надежды...
Ладонь Кагоме пришла в соприкосновение с его щекой. Смачный хлопок эхом отозвался в священной нише.
- Замолчи, - взъярилась женщина, подавляя дрожь. - Ты неправ... и ты ничего обо мне не знаешь!
С этим она ушла.
                                                                            ***
Больше Нараку ни разу не затрагивал тему Инуяши напрямую. Даже через неделю после их разговора, на его лице виднелся отчетливый синяк.
Взамен этого он свел обсуждение ее сбежавшей любви к намекам. Пренебрежительно комментируя или внешне невинно о чем-то рассуждая, всюду он присовокуплял двусмысленный шип. 
- Зачем тебе было становиться полным демоном? Разве ты не был и так более силен, чем большинство из чистокровных?
Кагоме сидела под сенью пещеры, на самом краю террасы, закатав по колено хакама и окунув гудящие ноги в водоем.
- И впрямь, силен, - прозвучало в ответ с ухмылкой. - Но сила не спасает от времени. Я желал бессмертия. Я ненавидел саму мысль, что смерть и годы сотрут с лица земли все свидетельства моего существования. В те времена я не мог вообразить ничего хуже.
Кагоме заинтересованно обернулась к нему.
- В те времена? Сейчас ты думаешь иначе?
- Увы, - бесстрастно сказал паук. - Моя жизнь сейчас и есть самое худшее: я никто. Жить в забвении и сознании собственной бесполезности - это настоящая агония.
Он прервал сам себя, ловя взгляд жрицы.
- Или ты не согласна, Кагоме?
Неделя шла за неделей, и она приходила в храм все раньше и задерживалась там все дольше. Забота знахаря превратилась в симпатию, симпатия стала очарованием. Нараку бесконечно интриговал Кагоме своей растущей зависимостью, тягой раздуть то, что тлело под ее имиджем сдержанной жрицы. Всякий раз, когда ее огненный характер, пылкие эмоции, теплое и страстное сердце рвались наружу, он жадно, нетерпеливо поглощал их.
Его речи, его взгляды постепенно, но безостановочно уничтожали ее. Все чаще Кагоме обозревала его неодолимую жажду и осознавала, что та скоро снесет любую плотину на своем пути.
- Ах! Как красиво, - сказала Кагоме, вглядываясь в ночное небо.
После ужина они вышли из пещеры, пробираясь вдоль скал, обрамляющих ручей. Кагоме взбрело в голову, что с середины потока вид будет лучше, и девушка влезла на валун, над которым простиралось окно свободного от ветвей искрящегося ночного неба. Даже после двух тяжелых лет в Феодальной Эре, она не могла на него насмотреться. Звезды Токио и рядом не лежали.
Стоя одним камнем дальше, Нараку не разделял ее энтузиазм.
- Полагаю, да, - равнодушно отозвался он.
Попытка испортить этот свежий и ясный осенний вечер заставила Кагоме подобраться и подарить ему косой взор.
- Если тебе скучно, можешь уйти, Нараку.
И все же она знала, что паук не уйдет. Он стал ее тенью и следовал за жрицей по пятам, куда бы она ни пошла. Он занимал ее путь и ее мысли.
Переступив с ноги на ногу в своем созерцании, Кагоме поскользнулась на влажном камне. Она чуть не полетела в воду, но Нараку подоспел и подхватил ее под мышки. С силой он вытащил ее из реки и потянул на себя.
Покрасневшая от испуга, Кагоме вздрогнула и в попытке восстановить равновесие оперлась на мужчину, ухватившись за его плечи. Ее сердце бешено стучало, Нараку был слишком близко, чтобы оставаться спокойной.
- Спасибо, - скованно шепнула она, стараясь не обращать внимания, что паук и не думает ее отпускать.
Это был напряженный момент. Она попробовала отойти, но бывший полудемон сжал руки, не скрывая своих намерений. Прижатая к его телу, Кагоме нервно сглотнула в растерянности. Она и хотела, и боялась взглянуть ему в глаза, не зная, что в них увидит.
Он ведь явно не звездами любуется.
Собрав всю свою отвагу, Кагоме уперлась ладонями ему в грудь.
- Отпусти, Нараку, - сказала она так холодно, как могла, отодвигаясь подальше.
К ее удивлению и облегчению, он уступил. Но так неторопливы были его движения, так самодовольно провел он кончиками пальцев по ее спине, словно это был великодушный жест с его стороны. Ради смеха, чтобы подразнить ее.
Кагоме спрыгнула на берег с таким проворством, какое раньше в себе и не подозревала, Нараку последовал за ней. Короткую дорогу обратно в храм они проделали в тишине. Кагоме кривилась, чувствуя темную улыбку, жгущую ее меж лопаток. Паук охотился на нее, загонял ее в угол, а она ничего не могла поделать, кроме как позволить ему. То единственное, что могло спасти ее, стояло у святыни, покинутое жрицей.
Будучи на его территории, Кагоме старалась не подавать виду, что боится. Тем не менее, она была уверена, что Нараку чует страх не хуже любого хищника. Склонившись над луком, она услышала, как шелестит его кимоно. Близко, слишком близко. Сжавшись, она ждала удара.
Медленно, но верно, рука обвилась вокруг нее, длинные пальцы легли на живот. С легким нажимом Нараку притянул ее к себе, и Кагоме ощутила, как вторая его рука тронула ее волосы, погладила щеку, шею. Его дыхание потревожило макушку, паук перебирал прядки, касаясь ногтями кожи, и в груди ее что-то сжалось. Жрица, трепеща, следила, как снижаются его выдохи, и ахнула, когда он прижался прохладными губами к чувствительному участку за ушком.
Ладонь Кагоме, свободная от лука, судорожно вцепилась в его предплечье на ее талии. Язык Нараку прошелся вдоль тонкой раковины уха, и она дернулась, отрывая от себя его пальцы. Получив минимум места для маневра, девушка крутанулась и натянула тетиву.
- Назад! - истерично скомандовала Кагоме, наконечник стрелы находился в сантиметрах от кончика носа паука.
Темно-алые глаза поскучнели и сузились от злобы. Ее святая сила не действовала против людей, но стрела от этого не теряла остроты. Бандит не сделал движения ни назад, ни вперед, пока молодая женщина обходила его и пятилась к выходу из храма, не отводя от него прицела.
Лишь растворившись в лесу, Кагоме, наконец, сумела расслабиться. Она была достаточно далеко, чтобы вероятность погони снизилась до нуля. Это просто не отвечало его природе.
Паук ждет, пока добыча сама придет к нему.